"Синяя" улыбка Уилла Смита: о семейном приключении Гая Ричи "Аладдин"

Отцовство, как подготовка к фильму

Режиссером ленты стал британец Гай Ричи, который никогда не снимал картины для семейной аудитории со светлыми романтическими чувствами, прекрасными юными героями, душещипательными песнями и зажигательными плясками, предпочитая им криминальные комедии с кровью и едким, многажды повторенным матерным словом.

Объясняя свое решение взяться за работу над игровой версией анимационного фильма студии Disney, он выдал непобедимый аргумент — у него пятеро детей. А это значит, что "Аладдина" 1992 года, который его пригласили переделать, равно как и другие семейные "диснеевские" фильмы, он смотрел бесконечное число раз, изучив в мельчайших подробностях.

Памятуя об оригинале

Впрочем, назвать художественным достижением итоговый результат его работы — нельзя. Композиционно картина напоминает лоскутное одеяло: необыкновенно яркие сцены стянуты грубыми стежками сюжетных поворотов. Они не режут глаз, в первую очередь, благодаря тому, что зрители в общих чертах уже знают, что именно будет происходить на экране.

Именно это знание сглаживает недостатки рассказа, особенно заметные в дебютных эпизодах погони за вороватым Аладдином (Мена Массуд) по улицам и крышам восточного города и безуспешных попыток визиря Джафара (Марван Кензари) заполучить волшебную лампу.

"Синий" без вина

Пожалуй, именно эта несовершенная презентация главных героев позволяет Гаю Ричи проявить свой авторский стиль: чем глубже он погружается в создание масштабных чудес, которыми украшена история, тем меньше напоминает зрителям о настоящем (пусть и не всегда уместном) себе. В целом, его отречение в пользу "диснеевского" стиля идет на пользу картины, возвращая ее в привычную колею семейного кино.

Схожую борьбу с порождающей формой ведет и Уилл Смит, но уже — с противоположным результатом. Он предстает в образе Джинна и монументальным "синим" гигантом, от которого за версту веет скопированным вымыслом анимационной ленты, и сияющим белоснежной улыбкой затейником, заражающих зрителей оптимизмом. Именно этот земной, во многом очень привычный образ, удается актеру лучше всего.

Эмансипация на марше

"Очеловечиванию" Джинна способствуют и элементы романтической комедии: представ в образе слуги, он заводит роман со служанкой принцессы (Насим Педрад), в то время как Аладдин пытается расположить к себе ее госпожу Жасмин (Наоми Скотт). Этот сюжетный прием напоминает о классических комедиях, в которых "высокие" чувства господ оттеняли комические любовные порывы персонажей попроще.

А вот сам образ принцессы Жасмин, напротив, решен, отрицая анимационную традицию. Героиня играет намного более весомую роль, раз за разом пытаясь убедить пожилого султана, что ей не нужен муж и она сама может править страной, так как имеет для этого достаточную подготовку. И даже исполняет на эту тему несколько концертных номеров (что помогает ее делу не вполне).

Стоит отметить, что в политкорректном стремлении осовременить сказку, студия Disney могла бы пойти еще дальше, утверждая не только равноправие полов, но и демократию вместо монархии. Превращение сказочного королевства в республику, наверное, станет предметом следующей переделки "Аладдина", лет через двадцать.

Эти чудесные животные... и ковер

Студийные "политические" мотивы, кажется, слишком явно торчат из образа сильной принцессы и сюжетных завитков, с помощью которых авторы утверждают его.

Их несколько ходульный, привнесенный извне, характер особенно ощутим на фоне невероятной естественности целиком сказочных персонажей — мартышки Абу, попугая Яго, ковра-самолета и примкнувшего к ним домашнего тигра Жасмин, которые сохраняют "примитивное" анимационное очарование, дополняя его — благодаря современным компьютерным технологиям — максимальным реализмом.

Музыка всех связала и развязала

Главным же художественным инструментом, который позволяет преодолеть некомфортное ощущение искусственности осовремененной сказки и того стилистического разнобоя, с которым она воплощена, становятся масштабные музыкальные номера на композиции Алана Менкена, происходящие в ярких декорациях сказочного Востока и эмоционально затягивающие даже тогда, когда обескуражено возникают в художественном пространстве ленты ни с того, ни с сего.

Источник